А вот и сам текст, правда некоторые слова обрезаны, потому что Ваня Ленин криво отсканировал эту статью, лучше конечно читайте здесь ^.
в wiki задашь «Кеннингтаун», выкинет аж статью, что тут полная жопа Ники Ми- наж», — констатирует Oxxxymiron в одном из треков. То, что о социальном дне Лон¬дона, не попавшем в путеводители, рас¬сказывает выпускник одного из самых престижных университетов мира, кажет¬ся странным лишь на первый взгляд.
— Да, в глазах большинства людей Ок¬сфорд — практически Хогвартс. Но тут есть масса нюансов, которые со стороны не понять. Большинство моих бывших од¬нокурсников, прошедших до Оксфорда частные школы, по окончании универси¬тета устроились в отцовские компании и юридические фирмы в Сити на бешеные зарплаты. А для человека без связей, по¬ступившего из бесплатной государствен¬ной школы, оксфордский диплом являет¬ся гарантией хорошо оплачиваемой рабо¬ты разве что вне Англии. Здесь существу¬ет такое понятие, как overqualified — шефы скромных компаний боятся брать на ра¬боту небогатых «умников» с крутыми ди¬пломами («вы слишком умны для этой ра¬боты»), а места в топовых компаниях уже укомплектованы элитой, и в итоге их не берут никуда. Те мои бывшие однокурс¬ники, которые поступили в Оксфорд нео¬жиданно для самих себя из обычных школ, сейчас либо стали библиотекарями и репетиторами, либо вообще не могут устроиться на работу. Так вот расскажешь без предисловий — никто не поверит.

Местность, в которой живет Мирон, находится под боком у роскошно¬го финансового центра Кэнэри Ворф, од¬нако сам Кеннингтаун входит в число бед¬нейших районов Англии. Окрестные па-цаны от 12 до 20 лет — белые, черные, ин¬дусы, турки и арабы — живут на госу¬дарственные пособия и часто сбиваются в криминальные банды. Нигерийцы за¬нимаются мошенничеством, связанным с кредитками и электронными платежа¬ми. Албанцы контролируют мойки ма¬шин. Ямайцы — гангстеры. И, конечно, все так или иначе завязаны на продаже наркотиков. «Быт этих людей очень беден,
зато их жизнь богата на вооруженные кон¬фликты. Доходит до смешного: например, недавно на моей улице поляки ограбили супермаркет, вооружившись самурайским мечом». В своих песнях участники Грин-парка рассказывают как раз об этом — и понятно, отчего на их фоне речовки московских рэперов кажутся наивными фантазиями.
Конечно, Oxxxymiron — русский голос Лондона, но лишь один из сотни: нахра¬пистый солист, ведущий за собой целый хор. «Во всем, что мы говорим, на самом деле сквозит сильный пафос. Это нор¬мально. Без пафоса так же тяжело жить, как без черного юмора. Для рэпа требует¬ся и то, и другое. В совокупности это дает такую вещь, как яйца. Если чего этого нет — ты человек с одним яйцомi На вопрос, считает ли Мирон себя шим из андеграунда, рэпер отвечает, что в него только вошли. Потому что к сидишь в подвале с двумя друзьям таешь под чужой трек накуренные куплеты — это не андеграунд. Андеграунд это когда ты независимо от кого-либо по стране с концертами, продаешь и можешь с этого жить. Понятно, что это слово давно стало ходким явно для того, чтобы продать продукт, не отменяет того, что все самое и ное появляется в андеграунде. Не i ется в мейнстриме ни черта инт го — это коммерческая система, з ная на получение денег. А настоящий андерграунд заточен на получение прибыли. «Да, — соглашается Schokk,— андер граунд — это фабрика, а мейнстрим магазин».
То, что Vagabund противопостоит себя русскому рэп-мейнстриму, в означает, что они симпатизируют альтернативному: 2Н Company и. Павла Пепперштейна с проектом— блажь богемных эстетов, о шихся к хип-хопу ради формы, в то время как Vagabund — хип-хоп по свое «Ударься мы хоть в техно, хоть в это все равно будет хип-хопом, — и Оххху. — До того как художник-а ционист будет иметь право рисова гулины, он должен пройти худо» ную школу. Если загогулину н пьяный бомж, это не будет иметь художественной ценности. 2Н Сог это пьяный бомж. Я же могу со классический хип-хоп а-ля DJ просто не делаю этого, потому 1 скучно. А они не могут». За ку Vagabund отвечают десятки р и битмейкеров, живущих в разных Великобритании, Германии и Их подбором занимается третий у команды, Ваня Ленин — немецкий сер, владелец лейбла Gourmet Musi прочего помогавший Слиму из Centr, участникам московской группировки «Черная экономика» ским ньюйоркцам «Константа», три года после того, как Ленин оп; вал трек Oxxxymiron’a на своем сборнике «Хип-хоп для гурманов», Ваня, и Дима собрались на берегу реки Хайдельберг за квашеной капустой и Баварским пивом, чтобы на время нить силы. «Все, что у нас происходит сегодня, мы придумали год назад. Vagabund отправляется в концерт по СНГ, и это настоящая проверка делится Оххху на прощание. — На лях каждый день как последний, i не знаешь, что случится завтра. Mi му интересно, чем все это зако Смешно, но отсюда, из Москвы, я д чал смотреть на нашу скамейку i парке сквозь розовые очки».

Schokk в журнале Interview

Oxxxymiron в журнале Interview

Эта толпа меня раздавит. Не толпа даже, а целое войско в семь сотен дородных подростков, скандирующих в ангаре у ме¬тро «Курская»: «Вагабунд! Нахуй Касту! Вагабунд!» Принимаясь за статью про русский рэп в Лондоне, я готовил себя к рассказу об эмигрантах, которые пыта¬ются примерить русский язык на дабсгеп и грайм — словом, о музыкалыю-географическом казусе, занимательном, но пре¬дельно локальном. А стал свидетелем суб-культурной революции.
Теперь, зажатый в тиски оголте¬лых фанатов, я понимаю: члены хип-хоп- группировки Vagabund, живущие за гра-ницей по полтора десятка лет, эту музыку впитали с младых ногтей — и сейчас, как крестоносцы, завоевывают для нее новые территории. «Мы как жуки в муравейни¬ке. Пришли в песочницу русского рэпа, чтобы показать, какой пошлостью вас кормили все эти годы. Не в том смысле, что кто-то матом ругается, а в том, что рэп здесь избит и банален. За такое хочет¬ся откусывать головы», — заявляет Ми¬рон. Для поклонников — Oxxxymiron. В своих треках 26-летний выпускник Ок¬сфорда поминает Плутарха, Блаватскую, битников, Ницше и Воннегута, но при этом может спокойно ляпнуть, что состо¬ял в интимной близости с вашей мамой. Неоднократно. И в самых причудливых формах.
Со времен «Кровостока» наш хип-хоп не слыхивал столь изощренной, извра¬щенной и, чего уж там, ненормативной лирики — думается, у американцев такой же шок вызывали первые треки Эминема. Скандальная слава Slim Shady Мирону по плечу: в интернете его клипы «Я хей- тер» и «Русский Cockney» набрали сотни тысяч просмотров, дебютный альбом стал самой обсуждаемой темой профильных форумов, а сегодняшний концерт не смог вместить всех желающих, так что органи¬заторам пришлось устроить дополнитель¬ное выступление. «Местный хип-хоп вы¬зывает у нас ощущение дежавю: от осталь¬ного мира он отстает в развитии лет на десять. Имея доступ к интернету, молод¬няк слушает актуальных западных рэпе- ров и, не находя аналогов на родине, теря¬ет интерес к русским. Кому еще есть дело, что там вещает Каста какая-то?» — гово¬рит напарник Мирона по Vagabund Дима Schokk. На контрасте с Оххху, дипломи-рованным специалистом по средневеко¬вой английской литературе, сыплющим цитатами из Кроули и Мамлеева, Schokk — настоящий гангстер. Его тело от кулаков до головы испещрено татуировками. Скульптор по образованию, Дима сбежал в Лондон из Германии, где прожил боль¬шую часть жизни, из-за проблем с зако¬ном: суд города Бамберг признал его ви¬новным в вооруженном ограблении и сбы¬те наркотиков. Об этом Schokk без обиня¬ков рассказывает на сольной пластин¬ке — и оказывается услышан. Расставшись с немецкой группой Keller Kommando, имевшей на счету контракт с крупным лейблом, Дима сделал себе имя на баттл- рэпе. По сути — словесных наездах и по-казательных оскорблениях других испол-нителей. Видеоклип на песню «То густо, то пусто», записанный им на пару с Оххху, к этому моменту насчитывает больше по-лумиллиона просмотров.
— Бредово кричать: мы против систе-мы, мы рушим устои! Это делают только долбоебы, — продолжает Дима. — Мы го-ворим просто: делаем, что хотим. Нам не нужно ничьей дружбы, мы не желаем быть частью какого-то комьюнити. И от¬крыто говорим, что широкоштанники себя изжили. Они везде вымирают как динозавры. Это можно проследить через моду — в США рэперы уже не носят хип- хоповые бренды: сплошь независимые марки, джинсы Nudie и True Religion, ди¬зайнерские вещи Louis Vuitton, Prada, Marc Jacobs, тот же Джей-Зи таскает на себе куртки Рика Оуэнса. Никто не одевается в широкие штаны ни в США,
ни в Европе. А в России каждый рэпер так по-прежнему ходит.
— В Лондоне рэперские шмотки носят только негры, понаехавшие из Африки, — они косят под Фифти Сента, и местное население над ними ржет, — соглашается Оххху.
— При том, что даже Фифти перестал их носить!
— Но в этом, по крайней мере, нет пре¬тенциозности, как у высоколобых люби-телей артхауса — тех, кто подолгу стоит напротив писсуара Марселя Дюшана и говорит: «Как глубоко!» Этих мне хо¬чется убить еще до широкоштанников. Короче, я всех не люблю.
«Это восточный Лондон, он как отчий дом нам, но забудь его лубочный образ — тебе тут будет очень стремно. Я ночью черной поведу через Восточный Мордор: подзамочный город оживет в водоемах и сточных водах, в проемах барочных окон. Е2 Е4 — районы с почтовым кодом, а не ход против черных; их тут полчища, орды, привлеченные сочным кормом, как мы в 94-м, когда я был еще не в счет и ник¬чемным», — под зубодробительны мовый минус Мирон начитывает и своей жизни в Англии. Про то, к ставался с женой, как устраивал ные школы арбатских мажоров, ка чил диагноз «маниакальная депр про то, что настоящий Лондон «блуд, Болливуд, хлам, Е16, впер’ нации, Бангладеш, вьетнамцы и матерей в шестнадцать». Люди эхом вторят каждой строчке, хотя да не были в районе Кеннингтаун, ром вещает Oxxxymiron: для них дры из параллельной реальносп трансляция «Деток» за мироновск ной или телерепортажи о британс громах — чужой мир за семью \ такой далекий и так похожий на ственный. A Vagabund в их глаза: хальные трубадуры, сказываюгцш из хроники своих странствий. «П< из Германии в Лондон, я замет: между эмигрантами нет никакой цы, кроме языковой. Срываясь с м место, ты перестаешь быть тем, к раньше. Сегодняшние эмигранть дельная нация бездомных космоп вечных скитальцев, — объясняе- Schokk. — Поэтому мы и на: Vagabund, «бродягами». У нас есть но они вырваны из земли. Нас то; понимают ни в России, ни в Герма в Англии».
Самое удивительное, что эти лишь верхушка айсберга в двести ч объединенных русским языком, ( жизни и местом прописки. Приме] верть из них читает рэп, сводит п. ки, малюет граффити или сочиняе ку: дабстеп и инструментальный х джангл и оглушительный хардкор, умную электронику и довольно то хаус — жанровых ограничений не смотрено. «Всех участников Грр перечислить просто невозможно, – ждает Мирон. — Одних только | у нас пара десятков: Женя No Lim ющий фристайл по часу без ост Грю из рижской группы МБП К, еще молодой МС Markul, у котор давно вышел дебютный альбом, и Den Вго, Юра Гоблин из групп монолога», Ганз… Я могу перечисл долго, у вас места в журнале не хв;
Сообщество Гринпарка зар! в 2003 году на скамейке одного из Лондона, когда русскоговорящие неблагополучных окраин стали со ся в самом фешенебельном районе Из-за удобного расположения и ствия видеокамер он стал точко местной молодежи. Здесь ветре уроженцы Хабаровска, Владиг Питера, Москвы, Украины и Казг ныне — гордые жители задворков на, куда не стремятся туристы, г,п цейские — редкость, как, впроче! лые лица, зато коромыслом иде хуановый дым. «Дикий пейзаж, ном бухие крики — кураж, сюда хипари купить в бутике винтаж;